Чарльз буковски это кто: Недопустимое название — Викицитатник — Полигон-Центр

Содержание

Алфавит Чарльза Буковски

Вряд ли во времена «новой этики» карьера этого яркого писателя сложилась бы столь же успешно, но сегодня все прогрессивное человечество празднует столетие со дня рождения Чарльза Буковски — и «Горький» не исключение. В честь этой даты Артур Гранд подготовил для нас алфавит автора «Почтамта» и «Макулатуры», в который помимо обязательной выпивки и мизантропии попали анжамбеман и котики.

А — Анжамбеман

Один из любимых стихотворных приемов Буковски. Почти все его стихи написаны верлибром и в определенном смысле являются продолжением прозы — это короткие сюжетные зарисовки. Анжамбеман позволяет Буковски не только графически оформлять эти тексты как поэтические, но и сбивать ритм, делать его прерывистым, неровным. Для поэта, ненавидевшего все поэтическое, такой прием кажется наиболее органичным (и владел он им виртуозно).

я сижу здесь на втором этаже
сгорбившись в желтой
пижаме
все еще намереваясь
стать писателем.
такая чертова наглость,

в 71 год,
клетки моего мозга
изъедены
жизнью.
стопки книг
за моей спиной,
я глажу свои редеющие
волосы
и ищу
слово…

Б — «Блэк спэрроу пресс»

Если бы не это маленькое издательство, то мир мог бы и не узнать о Буковски. Основатель «Блэк спэрроу пресс» Джон Мартин в 1970 году сделал предложение никому не известному тогда писателю (на тот момент ему было 50 лет) — ежемесячные пожизненные сто долларов, если тот уйдет с работы и будет писать. Буковски немного подумал, выпил пива (ну еще бы), позвонил издателю и принял предложение. Через несколько недель он прислал в редакцию рукопись своего первого романа «Почтамт».

В — Выпивка

Невозможно представить себе вселенную Буковски без алкоголя. Он не только много и страстно пил, но и писал (особенно стихи) обычно изрядно поднабравшись, а редактировал тексты с похмелья. Вакх среди писателей и писатель среди вакхов. Свой самый долгий запой Буковски назвал «десятью годами отпуска без права переписки». При этом к тяжелому пьянству он относился негативно, определяя его как «подмену товарищества и замену самоубийства». Он очень любил пиво, а под конец жизни пристрастился к красному калифорнийскому вину «Пти Сира».

Г — Голливуд

Антипод всего голливудского, Буковски большую часть жизни провел в Лос-Анджелесе. Общеамериканскую известность ему принес фильм «Пьянь» с Микки Рурком и Фэй Данауэй, для которого он написал сценарий. В романе «Голливуд» писатель рассказывает о том, как работал над сценарием и общался с голливудскими боссами. В 1978 году Буковски вместе со своей женой Линдой Ли перебрался из Восточного Голливуда в рабочий квартал Сан Педро — у него появился комфортный дом, машина и даже бассейн. Вероятно, это можно назвать голливудским финалом, хотя самого писателя, скорее всего, стошнило бы от таких слов.

Д — Драки

Драки — неотъемлемая часть мифологии Буковски. В знаменитой сцене из фильма «Пьянь» Чинаски (alter ego писателя) устраивает мордобой с барменом и даже нокаутирует его. Одно из стихотворений Буковски начинается так: «я приходил специально / в бары и дрался / с кем-нибудь неподалеку…», а в другом строчка «ночи, когда ты дерешься, лучшие…» проходит рефреном через весь текст. В последнем случае слово «дерешься» равнозначно «воюешь»: как написал один из критиков «пока весь мир воевал с Гитлером, Буковски воевал с Америкой». Для гипертрофированного индивидуалиста Буковски жизнь, кажется, была не войной (это коллективное мероприятие), а ежедневной дракой.

Е — Еда

Проще всего было бы написать, что Буковски ел то, что разливается по бутылкам. Алкоголь был его топливом, а насчет еды он не слишком заморачивался. Любил сэндвичи и ветчину с горчицей. Ему важно было не поесть, но вовремя перекусить. «Еда полезна для нервов и состояния духа. Мужество происходит из живота, а все остальное — от отчаянья».

Ж — Женщины

Третий роман писателя так и называется — «Женщины». Стареющий Генри Чинаски рассказывает о своих бесчисленных сексуальных похождениях, а также о продолжительных романах, героини которых списаны с реальных женщин. Буковски был отчаянным вуманайзером, а единственной преградой между ним и женским полом являлся алкоголь. Писателя довольно часто обвиняли в сексизме (в эпоху новой этики так и просто съели бы заживо), но в его текстах, всегда откровенно грубых, есть место и нежности, и любви. Сам он, отвечая на вопросы поэта Неттлебека, говорил так: «Мне повезло, у меня было четыре периода долгих отношений с женщинами. Все они относились ко мне лучше, чем я заслуживал, и на ложе любви были очень хороши».

З — Зонтаг

Кажется, Буковски ни разу в жизни не пересекался с Сьюзен Зонтаг. Она была интеллектуалом того типа, который он терпеть не мог: активизм, высокомерие, элитарность. Кажется, из всех видных интеллектуалов того времени он мог общаться только с Алленом Гинзбергом, хотя и тот улепетывал от нетрезвого Буковски на поэтических вечеринках.

И — Ипподром

Достоевский просаживал деньги в казино, а Буковски — на ипподроме. Как любой азартный игрок, он видел в скачках возможность подзаработать, придумал метод, как удачно ставить деньги, но чаще проигрывал. Для Буковски ипподром был еще и источником писательского материала — он приходил туда, чтобы наблюдать за собой и окружающими людьми. В эссе «Прощай, Уотсон» он описывает ипподром практически как школу жизни: «Ипподром мгновенно мне сообщает, в чем я слаб, а в чем силен, сообщает мне, как я чувствую себя в этот день, сообщает мне, как сильно мы меняемся ВСЕ время и как мало мы об этом знаем».

К — Кошки

Буковски обожал кошек и с удовольствием писал о них в стихах и прозе. «Они жалуются, но никогда / не беспокоятся / они ходят с удивительным достоинством» или «Чем больше у тебя кошек, тем дольше живешь». В этом смысле он продолжил дело Томаса Элиота, которого высоко ценил. У Буковски был белый кот по имени Минкс. Если хочется милоты (Чинаски снова чувствует легкую тошноту), посмотрите на ютубе видео, где писатель курит сигару и сажает Минкса себе на колени.

Л — Лузер

Антигерой Генри Чинаски — один из главных литературных лузеров XX века. Вечное безденежье, ненавистная работа, тоскливые дешевые меблирашки, социопатия, скрещенная с похмельем, — это не просто буковски-фикшн, а большая часть жизни автора. Но лузерство, воспетое им, — особого рода, оно мятежное, в нем нет ни обреченности, ни упадничества. К безропотным лузерам Буковски относился столь же пренебрежительно, как и к каким-нибудь яппи — его стихотворение «Лузер» как раз о них.

М — Мизантропия

Буковски не любил людей, собрания, все социальное и коллективное ему было чуждо. Поэтические чтения и мастерские он и вовсе ненавидел, относился к ним исключительно как к возможности заработать. Буковски не хотел принадлежать ни к одной тусовке (особенно часто его пытались приписать к битникам). Сам он говорил: «Я не ненавижу людей. Но люди мне отвратительны, и я хочу держаться от них подальше».

Н — Нигилизм

Базаров по сравнению с Чинаски выглядит почти романтиком — он верил хотя бы в науку и труд. Никакие политические или общественные идеалы Буковски не казались убедительными. Он не был ни против, ни за, он был сам по себе. Во всем. Революционные протесты конца 1960-х он презирал почти так же, как и стадное чувство социального повиновения моральным, юридическим и любым иным установкам. В одном из интервью Буковски даже выказал некоторую симпатию к Гитлеру: «Если способен предать и истребить человечество — это крупно, но, если врешь человеку, с которым живешь, — это говно».

О — Откровенность

Именно американская литература первой в XX веке заговорила откровенно и раскрепощенно. Буковски не только продолжил эту традицию, но и довел ее до предела. Конечно, Генри Чинаски и Чарльз Буковски не один и тот же человек, но все им написанное происходит из собственного опыта, а не из воображения. Да и кто кроме него мог сказать о себе в интервью такое: «Знаете, я действительно скотина, когда напиваюсь. Тогда я ко всем прикапываюсь… Я дешевая пьянь. Влейте в меня несколько стаканов, и я всему свету жопу надеру… пусть не залупается».

П — Почтамт

Буковски устроился работать на почту потому, что «туда берут чуть ли не всех подряд» — в результате писатель проработал там около десяти лет и посвятил этому учреждению свой первый роман «Почтамт», благодаря которому прославился на всю страну. Уже на первых его страницах читателя ждало все то, за что автора этой забористой книжки со временем полюбил весь мир: «Кажется, на второй день рождественской шары за мной письма разносить увязалась эта здоровая тетка. Здоровая в том смысле, что у нее была здоровая задница, здоровые сиськи, и вся она в нужных местах была здоровенной. Вроде как не в себе, но я глаз не мог оторвать от ее тела, и мне было наплевать».

Р — Работа

Работу в социальном смысле Буковски всячески высмеивал, хотя и смог бросить ее только в возрасте пятидесяти лет. Ремесло писателя и поэта он, в общем, тоже особо не жаловал, хотя оставил после себя огромный корпус текстов — во многом благодаря тому, что в конце жизни перестал изводить себя алкоголем и даже перешел на здоровое питание. Вот знаменитая цитата из его романа «Фактотум»: «Скажите, как можно любить свою работу и вообще наслаждаться жизнью, если тебе каждый день надо просыпаться по будильнику в половине седьмого утра, одеваться, насильно впихивать в себя завтрак, срать, ссать, чистить зубы, причесываться, трястись в переполненном общественном транспорте — для того, чтобы не опоздать на работу, где ты будешь вкалывать целый день, делая немалые деньги, только не для себя, а для какого-то дяди, и при этом еще от тебя будут требовать, чтобы ты был благодарен, что тебе предоставили такую возможность?!»

С — Селин

Луи-Фердинанд Селин был одним из любимых писателей Буковски. Цинизм, мизантропия, лузерство — их многое объединяло. В своем последнем романе «Макулатура» Буковски вывел Селина в качестве одного из главных персонажей. Вообще все французское, обычно ассоциирующиеся со стилем или манерностью, претило американцу, но жестокая могучая проза Селина была ему очень близка. В «Записках старого козла» Буковски писал: «Первым делом читайте Селина. Величайший писатель за 2000 лет».

Т — Трансгрессия

Конечно, проза Буковски вряд ли может считаться наглядным примером трансгрессивного искусства, но работает она так, что каждый новый читатель испытывает от нее трансгрессивные ощущения. Буковски — мейнстрим или нет? Его популярность говорит, что да, но творчество и миф о нем не принадлежат мейнстриму. Буковски трансгрессивен сам по себе, его норма — оставаться вне любой нормы.

У — Уединенность

Термин «одиночество» больше подходит Буковски, чем «уединенность», но, во-первых, буква «о» уже занята, а, во-вторых, уединенность позитивна — американец чувствовал себя комфортно наедине с самим собой. «Извините, но я никогда не был одинок. Я нравлюсь себе. Я — лучшая форма развлечения, которая у меня есть». «Я» для Буковски — единственная возможная форма существования, нет никаких «мы», «нас» и уж тем более «я/мы».

Ф — Фаузер

Писателя Йорга Фаузера часто называют немецким Буковски — он адски много пил, бродяжничал и воевал с истеблишментом. Они были знакомы: Фаузер как-то приехал к американцу за интервью. И вел себя так (то есть никак не вел, а был самим собой), что прошиб даже Буковски, который после сказал: «Этот парень еще больший Буковски, чем я сам».

Х — Хэнк

Так его называли друзья. Хэнк, Чинаски, Буковски — выбирайте, что вам больше нравится.

Ц — Цензура

Для Буковски не существовало цензурных тем: цензурировать самого себя в его случае было просто бессмысленно. «Цензура — это инструмент тех, кто хочет скрыть подлинность от себя и других». Буковски не утаивал своего подлинного «я» ни в лучших, ни в худших его проявлениях.

Ч — Чайковский

Буковски обожал классическую музыку и часто писал, слушая ее. В его текстах множество отсылок к разным композиторам — Чайковский, Брамс, Бах, Бетховен, Вагнер, Малер, Брюкнер. Любимым композитором он называл Сибелиуса.

Ш — Шекспир

Шекспира он считал крайне переоцененным поэтом. Возможно, англичанин так раздражал Буковски в силу своей элитарности и всемирной славы. Американец не переваривал литературную университетскую тусовку, считавшую Шекспира ключевой фигурой в литературе. Быть может, и сам образ высокопарного барда был ему чужд. Вообще же из конвенциальных классиков Буковски признавал, кажется, только Франсуа Вийона, Ницше и Шопенгауэра.

Э — Этика

Буковски сам себе устанавливал этические предписания, а иная мораль его не слишком волновала. При этом он не был имморалистом. «Люди без моральных принципов часто думают, что они более свободные, но обычно они просто лишены способности чувствовать или любить».

Ю — Юмор

С юмором (как синонимом витальности) и самоиронией у Буковски все было в порядке. В ежедневную драку с жизнью он ввязывался, улыбаясь. В воспоминаниях друзей и знакомых Буковски фигурирует как очень остроумный собеседник.

Я — Я

«Я» было для Буковски основой творчества, существования, мышления. «Главным образом я говорю за себя, потому что думать или чувствовать за других не могу». Тем поразительней, как много людей в мире примерили его «я» на себя и полюбили. Чинаски-Буковски вместил в себя множество разбитых, одиноких, отчаявшихся людей, поэтому проза самого известного писателя-одиночки действует на многих как антидепрессант.

Цитаты Чарльза Буковски об алкоголе

Собрали для вас десять занимательных цитат американского представителя «грязного реализма» Чарльза Буковски. Открывайте бутылочку калифорнийского каберне и наслаждайтесь чтением.

Американский писатель немецкого происхождения Чарльз Буковски написал за свою жизнь более 200 рассказов и шесть романов. По его собственному признанию, почти все он создал изрядно выпивши. Алкоголь занимал неотъемлемое место в жизни писателя, а учитывая автобиографичность его произведений – и в литературе. Мы вовсе не призываем следовать примеру дебошира и пьяницы (и в то же время культового талантливого автора), но все же приводим его несколько любопытных цитат. Наслаждайтесь.

Нет ничего хуже дешевого красного вина, разве что дешевое белое, если оно еще успеет согреться.
(«Голливуд»)

Ну, ты знаешь, как это обычно бывает с людьми: «Вау, сегодня вечер пятницы, а ты что делаешь? Просто сидишь тут?» – «Да». Потому что снаружи ничего нету. Только тупость. Тупые люди собираются с тупыми людьми. Пускай отупляют себя. Я никогда не страдал от необходимости пойти куда-нибудь вечером. Я прятался в барах, потому что не хотел прятаться на фабриках. Вот и все. Приношу извинения миллионам, но я никогда не был одинок. Я люблю себя. Я – самое лучшее развлечение из того, что у меня есть. Давайте пить больше вина!
(«Интервью: Солнце, вот он я»)

Алкоголь, возможно, одна из величайших вещей на Земле, и мы неплохо ладим. Он разрушителен для большинства людей, но не для меня. Все то, что я создаю, я делаю, пока пьян. Даже с женщинами. Понимаешь, я всегда был сдержан во время секса, а алкоголь сделал меня более свободным, сексуально свободным. Это облегчение, потому что я, в общем-то, довольно робок и замкнут, а алкоголь позволяет мне быть этаким героем, широко шагающим сквозь время и пространство, совершая все эти геройские поступки… Так что я люблю его… да!
(«Интервью: Солнце, вот он я»)

Пьянство – эмоциональная штука. Оно вытряхивает нас из обыденности ежедневной жизни, из всего привычного. Выдергивает из тела и ума, бросает о стену. У меня есть ощущение, что пьянство – это такая форма суицида, при которой ты можешь вернуться к жизни и начать все сначала на следующий день. Это словно убить себя и возродиться вновь. Полагаю, на сегодняшний день я прожил около десяти или пятнадцати тысяч жизней.
(«Интервью: Солнце, вот он я»)

Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
(«Фактотум»)

– Я думаю, мне выпить надо.
– Выпить почти всем надо, только они об этом не знают.
(«Женщины»)

Пока у человека есть вино и сигареты, он может многое вынести.
(«Хлеб с ветчиной»)

Мне нравилось быть пьяным. Я понял, что полюблю пьянство навсегда. Оно отвлекало от реальности.
(«Хлеб с ветчиной»)

Я пишу трезвым, пьяным, когда мне хорошо и когда мне плохо. У меня нет никакого особого поэтического состояния.
(«Интервью: Солнце, вот он я»)

Теперь я пью в одиночку.

Пью сам с собой. Пью за себя самого.

За жизнь свою пью и за смерть.

Я не утолил еще жажды.

(«Вспышка молнии за горой»)

Фото на обложке: © Bunnicula/Flickr.

Статьи по теме:

«Если тебе хреново, поглядишь на котов — и сразу полегчает»: Чарльзу Буковски — 100 лет

Чарльз Буковски сторонился всех школ, шаек и кружков, так что назвать его каким-то одним словом не получится. Пьяница (цитируя его же произведения), старый козел, мастер на все руки? Лучше всего, наверное, подойдет «поэт». Поэтическое чувство у Буковски было вневременное и острое, а поэзия — это не то, что написано, а то, что происходит, даже когда ты бездельничаешь, лежа в постели по три-четыре дня, как Буковски любил делать.

«Пишут по-прежнему рохли, звездочеты, лесбиянки и преподы английского»

«Я ем за своим письменным столом, в этом секрет моего бессмертия». Источник: bukowski.net

Буковски — почти идеальный подростковый писатель. Он учит держать удар, его боксерская грация, бойцовская образность куда уверенней, чем, например, у Хемингуэя. Последний был лихорадочным почитателем любых спортивных состязаний, он и рыбу-то удил, скорее всего, потому, что рыбалка тогда проходила по разряду спорта. Буковски спорт презирал; что он любил — так это хорошую драку. «Уложить строку» — так он называл свое ремесло.

Он учит деятельной ярости и презрению, но не чистоплюйскому, как у Набокова, а пролетарскому, как у Пазолини. Своих коллег он не жалует. «От всей этой игры смердит. В краях этих и пяти человек не наберется, кто сумеет четыре настоящие строки уложить. Играют в нее по-прежнему рохли, звездочеты, лесбиянки и преподы английского», — говорил он о современных ему писателях и поэтах.

Его любимые мертвые авторы известны, они сопровождают Буковски из книги в книгу, из одного стихотворения в другое. Но, когда ты подросток, эти писатели кажутся командой супергероев — этакие «хранители», стоящие за его спиной: Достоевский, Тургенев, Горький, Хаксли, Лоуренс, Кафка, Дос Пассос, Фолкнер, Шервуд Андерсон, Луи-Фердинанд Селин, Кнут Гамсун и всегда в хвосте — лоботряс Хемингуэй. С последним у Буковски были свои счеты, он считал его слабым, но все же соперником в литературе. Эдуард Лимонов в очерке о Хэме задавался вопросом: «А на самом ли деле росла у знаменитого вояки шерсть на груди?» Буковски как будто знает, что нет, не росла, но Хемингуэй как-то умудрился запудрить мозги всему миру. Были и поэты, на которых Буковски равнялся: Уистен Хью Оден, Эзра Паунд, Томас Стернз Элиот, Э. Э. Каммингс (который принципиально писал свои инициалы и фамилию маленькими буквами) и китайский поэт VIII века Ли Бо, с которым Буковски, скорее всего, познакомился именно в переводе Паунда.

В стихотворении «Они и мы» вся эта ватага писателей и поэтов сидит на крыльце дома Буковски и беседует, а автор с родителями наблюдает из окна.

«послушай,» сказала моя мать, «ты разве не можешь
попросить их умолкнуть?»
«нет,» ответил я.
«они несут чушь,» сказал мой
отец, «им бы на работу
устроиться.»
«Тут ввалился Фолкнер, — продолжает Буковски, — нашел виски в буфете и вышел с бутылкой».

«Поэзия — это как сидеть в душной комнате с закрытыми окнами»

Чарльз Буковски со своей женой Линдой Ли, 1977. Источник: reddit.com

Буковски был против всякого рода литературщины, ему была невыносима духота университетских аудиторий и дотошность литературоведов. То, что Довлатов ставил в упрек Лимонову, можно было сказать и о Буковски: «Он считает, что плоть должна быть словом».

К тексту он относился как к части проекта по жизнестроительству, сотворению собственного мифа. Этот романтический образ автора, скорее всего, был вдохновлен Фридрихом Ницше. В одном из писем о поэзии Буковски цитирует немецкого философа: «Старина Ф. Н. правильно сказал, когда у него спросили (также в старину) о поэтах. „Поэты? — ответил он. — Поэты слишком много лгут“».

Он настолько не любил все институционализированное, что пренебрегал всякой терминологией. Ему не нравилось даже слово «поэзия», вернее, его репутация, хотя известность Буковски обрел в литературных кругах США именно как поэт.

«Поэзия — это как сидеть в душной комнате с закрытыми окнами. И очень мало чего происходит такого, что впустило бы внутрь хоть какой-нибудь воздух, хоть какой-нибудь свет. Может статься, эта область попросту привлекает худших практиков», — говорил он.

Когда Буковски писал стихи сам, он священнодействовал. Входил в одинокий эллинистический экстаз, оказывался один на один с богами и героями, титанами и демонами. Конечно, как сын германского народа, Буковски понимал, что хаос должен быть управляемым, поэтому тщательно подготавливал свое вхождение в измененное состояние.

«Когда пишу, у меня какой-то транс. Иногда в комнату зайдет жена, спросит что-нибудь — и я КАК ЗАОРУ! Не потому, что работа моя так драгоценна или я сам драгоценен, а потому, что меня встряхнули. Писать для меня — это… ну как смотреть хорошее кино, все просто разворачивается, по ощущениям мне славно, никакой работы. И я, конечно, готовлю себе обстановку: настраиваю радио на классику и бутылка вина тут же. Это хорошее время. Если мне нехорошо, ничего и не получится. То есть мне может быть очень херово, но все равно писать бывает хорошо. Ад преображается во что-то позитивное. Или мне так кажется», — рассказывал он в интервью. Его дионисийское чутье работало только ночью, видимо, она раскрывала перед ним тайны бытия. «Днем я никогда не пишу. Это как бегать голым по торговому центру. У всех на виду», — признавался Буковски в другом интервью.

Филолог Дмитрий Хаустов в книге «Буковски. Меньше, чем ничто» приводит цитату из фильма «Пьянь», снятого по сценарию писателя: «Каждый может быть кем-то, а вот быть никем — это настоящее искусство». «Быть никем» по Буковски — не значит снимать с себя ответственность и отказываться от борьбы, напротив, мало кто с таким остервенением отвоевывал себе жизненное пространство. Отстраняться от своего существа, стремиться к ничто есть путь буддийской аскезы, каковую, вероятно, Буковски нащупал интуитивно в отличие от своих коллег-битников, натужно употреблявших практики просветления.

Отсюда любовь Буковски к китайской поэзии и Ли Бо. «В четыре-пять простых строк он вмещал больше чувства, реализма, страсти, чем многие развозят на 12–14 страниц своей срани. И вино пил. Он свои стихи жег, пускал по реке и пил вино», — говорил он в интервью Шону Пенну. Ли Бо пишет о том, как «взял в собутыльники луну» и свою тень, чтобы было не скучно пить в одиночестве, воспевает красоты деревьев и цветков лотоса, сочиняет строки на проводы друзей.

Подымаю меч
И рублю ручей —
Но течет он
Еще быстрей.
Подымаю кубок,
И пью до дна —
А тоска
Все так же сильна.

Так пишет Ли Бо в стихотворении «Экспромт». Рядом с этим какой-нибудь «Вопль» Аллена Гинзберга кажется беспорядочной грудой газетных анекдотов.

В стихах Буковски то и дело набрасывается на облеченных властью людей, для него нет разницы: признанные поэты, властители дум или хозяева магазинов, заправок, начальники в офисах, домовладельцы. «Слушайте сюда, вы», — говорит он в одноименном стихотворении.

вы
вялые ошмотья
человечества
вы
имитаторы
других
претендентов
вы до сих пор
не вышли
из-под сени
Матери
вы
никогда не
торговались
со
Зверем
вы никогда не
пробовали
весь вкус
Ада
вы никогда
не видели
Края
себя.

При жизни Буковски вышло более двух десятков стихотворных сборников, после смерти еще около десяти. Стихи он писал почти каждый вечер, если не занимался прозой. Составитель сборника интервью писателя Дэвид Калон относит Буковски к немецкой романтическо-экспрессионистской традиции: «От долгой череды поэтов безумных и dämonisch (демонических) — Гёльдерлина, Клейста, Ницше, Тракля, Кафки, Гессе, Рильке: все они двигались по кромке здравого рассудка, страдали темными ночами души».

Поэзия Буковски словно вбирает в себя всю горечь мира, все человеческие несчастья, мелочи, нелепости, чреватые неутолимым и таким обыденным безумием. «Не великие поступки отправляют человека в сумасшедший дом <…> это череда маленьких трагедий отправляет человека в сумасшедший дом… Не смерть его любви, но шнурок, который рвется, когда время уже истекло» — из стихотворения «Шнурок». Его герои, как и в рассказах и романах, — проститутки, одинокие пьяницы, бродяги и работяги, те самые «сантехники», общество которых Буковски всегда предпочитал обществу поэтов. «Уж лучше я поговорю с сантехником за бутылкой пива, чем с поэтом. Сантехнику скажешь что-нибудь, и он ответит. Беседа идет в обе стороны. А вот поэт, хоть личность и творческая, как правило, наседает», — рассуждал он.

«Я ношу смерть в левом кармане»

Буковски в Лос-Анджелесе, 1982. Источник: bukowski.net

Хотя в России романы и рассказы Буковски издавали с середины 1990-х (выходили они и в таком именитом контркультурном издательстве, как «Глагол»), большую известность писатель получил благодаря интернету. Переводчик Максим Немцов на своем сайте «Лавка языков» выкладывал романы, сборники рассказов и стихов Буковски. Эти тексты соседствовали с переводами произведений Раймонда Карвера, Джона Фанте, Пола Боулза, Кена Кизи, Джека Керуака и многих других. Буковски был в основании внушительной пирамиды переводной прозы.

К сегодняшнему дню переводы тетралогии о Генри Чинаски — «Почтамт», «Фактотум», «Женщины» и «Хлеб с ветчиной» — переиздавались несколько раз, как и последние два романа «Голливуд» и «Макулатура». То же со сборниками рассказов «Юг без признаков Севера», «Истории обыкновенного безумия», «Самая красивая женщина в городе» и другими. Книги Буковски выходили и в знаменитой «оранжевой» серии «Альтернатива», и он, похоже, единственный из авторов этого переводного проекта контркультурной прозы, который пережил проверку временем.

Возможно, все дело в стиле. Буковски был дотошным стилистом. Первое предложение романа «Почтамт» до сих пор кажется одним из лучших зачинов в современной прозе: «Это началось как ошибка». «Стиль — это ответ на все, — пишет Буковски в стихотворении «Стиль». — Свежий взгляд на что-то глупое или опасное. Лучше совершить глупость стильно, чем заниматься чем-то опасным без стиля. Заниматься опасными вещами стильно — вот что такое искусство».

Буковски был и идеальным стендапером. Двухсерийный четырехчасовой фильм The Charles Bukowski Tapes («Интервью Чарльза Буковски») Барбета Шрёдера кажется мощнее, чем все Netflix-спешлы современных комедиантов. Фильм разбит на 52 эпизода интервью, в которых писатель сидит на крыльце своего дома, потягивает пиво или вино, курит индийские самокрутки и позволяет своей певучей речи дрейфовать свободно, как коробке спичек в море.

Документальный фильм The Charles Bukowski Tapes, режиссер Барбет Шрёдер, 1985

Дело Буковски живет и побеждает: в Петербурге второй год проходит музыкальный и литературный фестиваль «Буковски-фест». Сам писатель признавал только классическую музыку, однако многие музыканты говорят о влиянии, которое Буковски оказал на них, в их числе Том Уэйтс, Энтони Кидис, рэперы MF Doom и Killer Mike. Американская панк-группа Hot Water Music вообще назвалась так в честь одноименного сборника рассказов.

Выброшенный в мир мрачным дном лос-анджелесского пекла, Буковски отвоевал себе свой собственный угол. Его оружием была поэзия и безупречное, звериное чутье по части литературы. Он не принадлежал ни к какому поколению и не был сыном своего века, хотя и признавался в любви к урбанистическому пейзажу: «Многие обожествляют природу, а я ее не люблю. Мне нужен город, нужен смог». «Китайцем» назвал Лимонов Генри Миллера, но это определение больше подходит самому Буковски: пришедший из бездны времен, обладающий интуицией мудреца одиночка накоротке со смертью. «Я ношу смерть в левом кармане. <…> Писательство — это когда я достаю смерть из своего левого кармана, швыряю ее в стену и ловлю на отскоке», — писал Буковски в дневнике последних годов жизни.

Писатель закончил свои дни в окружении кошек, ими он обзавелся в поздние годы и повторял: «Когда вокруг куча котов — это хорошо. Если тебе хреново, поглядишь на котов — и сразу полегчает, потому что они знают, что всё — как есть, просто как есть. Чего тут дергаться? Они понимают — и все. Они спасители. Чем больше у тебя кошек, тем дольше живешь». «Понимают — и все» — еще одно восточное представление о знании. Буковски не принимал западного интеллектуализма с его накопительством, почти ростовщическим подходом к знанию, с его трудолюбием и невротическим интересом ко всему новому. Блаженное ничегонеделание, озарение, интуитивное схватывание, экстаз были в его чемоданчике с инструментами. «В своей следующей жизни буду котом. Спать 20 часов в день, ждать кормежки. Валяться, вылизывая свою задницу. Люди слишком несчастны, злы и узколобы», — мечтал Буковски в своем дневнике.

«Неважно, сколько банок тунца тебе нужно купить». Буковски с одной из своих девяти кошек, которые одновременно жили у него в квартире. Источник: infobae.com

Книги Чарльза Буковски и о нем

«Лучше вообще не думать. Как слизень» – Weekend – Коммерсантъ

Weekend уходит на каникулы и собирается их провести по заветам Чарльза Буковски. 16 августа ему исполняется 100 лет, а он актуален как никогда

1
Ты просто лежишь в кровати и смотришь в потолок. Это очень, очень важно… Просто совсем ничего не делать — очень и очень важно.

2
Лучше вообще не думать. Ни о прогрессе, ни о себе, ни о том, как себя улучшить. Просто… как слизень. Это прекрасно.

3
Если чувствуешь себя плохо — посмотри на кошек, тогда тебе станет лучше.

4
Я избегаю людей. Чем меньше мне их попадается, тем лучше я себя чувствую.

5
Пьянство по-тяжелой и любовь по-тяжелой редко ходят парой после 35. Я бы сказал, что тут лучший выход — хорошее охлажденное вино, и пить его надо медленно после еды, а до еды — ну, может, маленький бокал.

6
Мудрому лучше всего — сначала секс, а потом напиваться, потому что алкоголь рубит стебель под корень.

7
Признак хорошего пивца виски — пей один, этим ты отдаешь дань напитку. От него даже абажуры иначе выглядят.

8
Моя рекомендация — держитесь подальше от ипподрома. Это одна из самых ловких ловушек для человека.

9
Ничего не жди; стало быть, если и когда что-то подваливает, ты — победитель.

10
Что-то происходит где угодно. Дверь откроешь — а оно там. Само к тебе приходит — ко мне вот приходит. Я сижу, а оно в дверь ломится. Я никогда никуда не хожу.

11
Меня беспокоит только то, что я знаю. А то, чего не знаю, меня не касается.

12
Мне нравится пить, но надо прерываться, поэтому время от времени я беру несколько выходных, а не пью днем и ночью, как раньше.

13
«Ух, сегодня пятница, вечер, ты чего будешь делать? Так и будешь тут сидеть?» Ну да. Потому что снаружи ничего нету. Одна глупость.

14
Я стараюсь на людей не смотреть. Опасно. Говорят, если долго на кого-то смотришь, начинаешь на них походить.

15
По-моему, цинизм — слабость. Он говорит: «Все не так! Все нет так!» Цинизм — слабость, которая не дает человеку приспособиться к тому, что происходит в данный момент. Как и оптимизм. «Солнышко светит, птички поют — улыбайся». Это тоже параша. Правда залегает где-то посередке. Что есть, то и есть.

Отзывы о творчестве Чарльз Буковски

Посвящается хорошей литературе, которая посвящается плохой литературе.

Одно время Буковски в переводе Голышева усердно печатала «Иностранка», и, помню, новеллки эти мне до странности нравились. Так в детстве нравится какая-нибудь определённая микстура, потому что остальные ещё гаже. При передозировке микстура доктора Чинаски отдавала перезрелым Холденом Колфилдом. Но с каким же трепетом я открывала «Макулатуру». Роман шестой-и-последний, без пяти минут посмертный, подзанавесный, белокровный.

Если бы печень умела говорить, не возникло бы надобности в Обществе анонимных алкоголиков.

Буковски и его злокозненного альтер эго и тёзку Чинаски воспринимаю, кроме шуток, как голос печени. У разума есть голос, у крови, у сердца, кишки, и те ворчат — отчего бы печёнке, органу почтенному и склонному к самопожертвованию, не вещать от своего собственного имени? Внимание, внимание, говорит нутро. Научитесь ко мне прислушиваться, такие-сякие, и отпадёт необходимость в Обществе Анонимных алкоголиков, ибо станете признавать своё бессилие перед [подставить по вкусу] безо всяких проповедей, чаепитий и программ 12 шагов.

Бывший католик — всё равно что бывший сенбернар. У «Макулатуры» есть невидимый эпиграф:
[Господи,] Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня.
Это из Псалма 38, а параллелей в Библии данный стих не имеет.

Почему Буковски — экзистенциалист? Да потому, что где умный промолчит, там Буковски правду скажет. Когда вся страна распевала под гитарку We Shall Overcome и ребячески веровала, что мы вот так вот прямо возьмём и преодолеем, старый хулиган немецко-польского происхождения аргументированно доказывал, что не существует никакого «мы» и никакого преодоления. Ник Билэйн, частный детектив, хоть и разминулся с Генри Чинаски на лестнице, тоже исповедует сию благородную истину. За Синюю птицу ему не заплатят, что ж, будем искать Красного воробья.

— Моя фамилия Гроверс, Хал Гроверс, мне нужна ваша помощь. В полиции меня подняли на смех.
— Что случилось, мистер Гроверс?
— Меня преследует космический пришелец.
— Ха-ха-ха, мистер Гроверс, давайте серьезно…
— Вот видите, все надо мной смеются.
— Извините, Гроверс. Но прежде чем мы продолжим разговор, сообщу мою таксу…
— Деньги для меня не проблема. Проблема — женщина.
— Какая женщина, Гроверс?
— Черт, про какую мы говорим? Космический пришелец.
— Космический пришелец — женщина?
— Ну да, ну да…
— Откуда вы знаете?
— Она сама сказала.
— И вы ей верите?
— Конечно, я видел, что она вытворяет.
— Например?
— Ну, вылетает через потолок и так далее…
— Вы выпиваете, Гроверс?
— Конечно. А вы?
— Без этого разве можно…

Было бы соблазнительно счесть «Макулатуру» такой лёгонькой пародией на все разом жанры бульварной белиберды: от дюдика в духе Майка Хаммера до конспирологически-космически-оккультного чтива плюс порнографийка, плюс карты-деньги-два ствола. Но что-то (возможно, пресловутая печень) подсказывает, что на смертном одре лёгонькие пародии не пишутся. Что ж, каково наследство, таково и завещание.

Три закона дерьмодинамики Буковски-Билэйна, или как правильно искать Красного Воробья.

1. При встрече с Госпожой Смертью не спеши отворачиваться — у неё така-а-ая задница!
2. Надеть утром туфли — и то победа.
3. Радуйся, что ты не свиная голова.

Спасибо, youkka , спасибо флэшмобу 2011 года, великолепная книга была прочитана в гармонирующее с ней время.

Культовый писатель Чарльз Буковски – крупным планом

Редкая, полузабытая видеозапись долгого дружеского интервью 1981 года со знаменитым американским писателем стала основой документального фильма «Вам не довелось: вечер с Буковски» (You Never Had It: An Evening with Bukowski). Он снят молодым режиссером Маттео Боргардтом (Matteo Borgardt), сыном итальянской журналистки Сильвии Бицио (Silvia Bizio), которая и взяла то давнее интервью. Фильм уже показывался на кинофестивалях в Венеции, Глазго и Slamdance в Парк-Сити (Юта).

Выпуск этого часового документального фильма на стриминговых платформах приурочен кинокомпанией Kino Lorber к отмечаемому 16 августа 100-летию со дня рождения Чарльза Буковски, «анфан-террибля» американской литературы 20-го века. Писатель, получивший культовый статус как в Америке, так и в Европе, умер от лейкемии в 1994 году в возрасте 73 лет.

Интервью было записано Сильвией Бицио в январе 1981 года в доме писателя в Сан-Педро на пике его литературной карьеры. Девять кассет с видеозаписью беседы долгое время она считала утерянными. Бицио рассказала в фильме, что нашла их в гараже своего дома через двадцать лет после смерти писателя. В фильм также включены нынешние размышления журналистки о той встрече с Буковски, которая, по ее словам, перевернула ей жизнь.

Название фильма взято из последней строчки поэмы Буковски «Те сукины сыны» из сборника 1972 года «Пересмешник, пожелай мне удачи!».

Чарльз Буковски – литератор, поэт, прозаик, представитель так называемого «грязного реализма», заметная фигура литературного андерграунда Америки. Автор более двухсот рассказов, включенных в шестнадцать сборников, романов «Почтовое отделение», «Фактотум», «Женщины», «Макулатура», «Хлеб с ветчиной», «Голливуд», и более тридцати поэтических книг. Похоронен в Ранчо Палос-Вердес неподалеку от Сан-Педро. На его надгробной плите в качестве эпитафии выгравирована надпись «Не пытайтесь» (Don’t Try).

Широкую известность получил фильм Барбета Шредера «Пьянь» (Barfly, 1987), в основе которого лежал полуавтобиографический сценарий Буковски. Его alter ego, литератора, буйного алкоголика Генри Чинаски, сыграл Микки Рурк, а непутевую подругу – Фэй Данауэй.

В новом документальном фильме зритель видит оживленно беседующих Буковски и Бицио, а также Линду Ли Бегли, которая вскоре после тех посиделок станет его третьей и последней женой. Было бы странно, если бы беседа с Буковски не сопровождалась дружеской попойкой и не была окутана клубами сигаретного дыма. Темы, которые затрагивались собеседниками, касались самых разных вещей – от детства до литературы, от секса до кинематографа, от витаминов до смерти, от скачек до классической музыки. Писатель рассказывал о романе «Хлеб с ветчиной», который тогда писал. В романе он вспоминал о своем невеселом детстве, ведь отец жестоко его избивал. Отец был американец, военный, служил в Германии, где в 1920 году родился Чарльз Буковски.

Оригинальные видеозаписи в формате U-matic были оцифрованы, отредактированы и смонтированы вместе с дополнениями, снятыми на Super8, и архивными кадрами публичных чтений стихов Буковски.

Маттео Боргардт родился в Лос-Анджелесе. Изучал монтаж и режиссуру в Европейском институте дизайна (IED) в Турине. Снял материал для короткометражки «Ночная смена принадлежит звездам» Эдуардо Понти (над которым работала в качестве сопродюсера и его мать Сильвия Бицио), и множество видеороликов. Это его первый документальный фильм как режиссера.

Сильвия Бицио входит в Ассоциацию иностранных журналистов Голливуда, присуждающую премии «Золотой глобус». Изучала литературу и философию в Римском университете, получила степень магистра по социологии и массовым коммуникациям в Калифорнийском университете (UCLA). Автор нескольких книг, включая «Вавилония Лос-Анджелес» и «Кино в итальянском стиле». Это ее первый документальный фильм.

Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал по телефону с Сильвией Бицио.

Олег Сулькин: Как вы познакомились с Чарльзом Буковски?

Сильвия Бицио: Это было начало моей журналистской карьеры в Лос-Анджелесе. Я получила степень магистра в UCLA, работала американским корреспондентом ведущих итальянских изданий и писала в несколько американских газет и журналов, включая The Los Angeles Times и The L.A. Weekly. Из Италии мне поступило задание – встретиться и взять интервью у Буковски. Я написала письмо в его издательство Black Sparrow Press, и вскоре пришел ответ от Буковски, причем письмо заканчивалось его характерным рисунком-подписью: маленький человечек курит, а у ног его видна бутылка. Он указал свой номер телефона и написал, чтобы я ему позвонила, чтобы договориться о встрече у него дома. Я пришла к нему в гости, мы проговорили до глубокой ночи и на много лет стали друзьями.

О.С.: Где происходила та первая встреча?

С.Б.: Хэнк – так называли Буковски его родные и друзья – и Линда Ли жили в двухэтажном комфортабельном доме в Сан-Педро с видом на океанскую бухту. Тихая улица, богемного вида дом с большим двором. В доме много книг, в том числе издания романов, рассказов и стихов Буковски на разных языках. В гостиной просторная софа, большие кресла, журнальный столик с пепельницами, бутылками вина и свечами. Хэнк курил одну за одной индийские сигаретки биди. Несколько кошек вольно разгуливали по дому. Буковски их очень любил. В то время Линда Ли открыла в Редондо-Бич магазин органической еды, которая тогда начала входить в моду. Именно в Редондо-Бич Буковски провел свое последнее публичное чтение стихов.

В тот вечер Хэнк открылся мне с неожиданной стороны. Он, например, сказал, что они с Линдой решили соблюдать целибат. Обычно крайне негативно оценивающий других писателей, он назвал тех, кого он ценил: Селин, Достоевский, Лоуренс, Камю, Джон Фанте.

Кадр из фильма. Courtesy photo

О.С.: В отношении Буковски к вам заметна дружеская приязнь. Вообще, атмосфера беседы неформальная, легкая.

С.Б.: Да, примерно то же сказал мне Маттео, посмотрев в первый раз пленки. Действительно, атмосфера была очень душевная. Потом я часто бывала у него в гостях, мы болтали и выпивали, болтали и выпивали. С нами в компании всегда была его жена Линда Ли.

Может быть, поэтому мы решили не прерывать мой диалог с писателем какими-либо хроникальными вставками и комментариями. Беседа течет как в жизни. Мне важно было передать ушедшее время, поймать редкие, уникальные моменты. Потом были съемки фильма «Barfly». Я приезжала на съемочную площадку, общалась с Барбетом Шредером и Микки Рурком. Затем у меня родился сын Маттео, и я уже не могла сидеть полночи с Хэнком и выпивать, так что наше общение прекратилось.

О.С.: Долгое время видеокассеты считались утраченными. Как так получилось?

С.Б.: Я была убеждена, что потеряла их во время одного из переездов. Итальянское телевидение использовало для эфира минуты три. Я положила кассеты в коробку и напрочь о них забыла. Пять лет назад я задумалась об их судьбе. Нет, решила я, я не могла их выбросить. Надо искать. Перешерстила весь гараж и нашла их. Часть кассет сильно повреждена, их нельзя использовать. Остальные можно было использовать после интенсивной реставрации, что мы и сделали.

Кадр из фильма. Courtesy photo

О.С.: Буковски любит эпатировать читателя. Заметно, что он настроен на эпатаж и во время беседы с вами. Как вы думаете, он был искренен?

С.Б.: Да, конечно! Просто он далек от нормальности. По своей натуре он резок и эксцентричен, и это проявлялось ярче, когда он напивался. Незабываемое впечатление оставляли его авторские чтения стихов. Это было сильнее, чем любое комедийное шоу. Он заводился, начинал кричать, публика кричала в ответ, он швырял в зал что попадало ему под руку, люди, в свою очередь, швыряли что-то на сцену.

О.С.: Буковски знаменит откровенными описаниями секса, активным использованием нецензурной лексики. Как вы думаете, он и сегодня остается маргиналом?

С.Б.: Сужу по Италии. Он остается популярным среди молодежи. Наш фильм хорошо встретили в Венеции, он вышел на DVD, пользуется спросом. Вот самый свежий пример. В Италии есть модный рэппер Фабри Фибра, который связался с нами, поскольку хочет использовать 15 секунд интервью из нашего фильма. Он намерен процитировать фразу Буковски в своей новой композиции. Нет, я не думаю, что Буковски устарел. Хорошая литература не стареет.

О.С.: Политкорректность неизбежно усиливает цензуру. Вы полагаете, сегодня произведения Буковски могут стать объектом цензурного давления?

С.Б.: Очень надеюсь, что книги Буковски не начнут сжигать и запрещать из-за того, что его герои говорят о женщинах, о сексе, о расовых различиях. Надеюсь, его по-прежнему будут издавать и любить. Он был очень тонким, умным и глубоким человеком.

О.С.: Такое ощущение, что по ходу разговора вы его порой специально провоцируете на откровения. Поделитесь секретами вашей журналистской техники.

С.Б.: Наверное, я просто тогда была лучшей журналисткой, чем сейчас (смеется). Кроме того, я много выпила, а это, как вы знаете, развязывает язык. За тридцать лет работы корреспондентом итальянских изданий, я, кажется, взяла интервью у всех голливудских знаменитостей, но та встреча с Буковски стала особым моментом моей жизни и карьеры.

Добро пожаловать на Чарльз Буковски

«Вставай, ублюдок! Брызни себе на лицо холодной водой, и идем пировать!»

Он гений.
Он пил больше, чем полагается, имел больше любовниц, чем считается приемлемым, жил не так, как учат жить, работал не там, где престижно работать.
Он писал не о том, о чём читать приятно, никогда о том, что правильно.
В написанных им текстах — горечь.
Пропойца, чернорабочий, и один из лучших, умнейших писателей, чьи работы когда-либо публиковались.

О СЕБЕ

«Я человек не очень приятный — это вам любой скажет. Я и слова-то такого не знаю. Меня всегда восхищали подлецы, разбойники, сукины сыны. Мне не нравится гладковыбритые мальчики при галстуке и приличной работе. Я люблю людей отчаянных, с выбитыми зубами, шальной башкой и сломанной жизнью. Такие меня интересуют. Они полны тайн и взрывчатки. Также мне нравятся опустившиеся женщины, матерящиеся пьяные сучки со сползшими чулками и размалеванными физиономиями. Меня больше интересуют развратники, чем святые. Мне хорошо с бродягами, потому что я сам бродяга. Я не люблю законы, правила, религию и мораль. Я не позволю обществу перекраивать меня по-своему».

О КУРЕНИИ

Я люблю курить. Сигареты и алкоголь уравновешивают друг друга. Я курю, чтобы очнуться от пьянства и, знаешь, курю так много, что обе ладони становятся желтыми. Видишь, как будто перчатки надел… почти коричневые… и тогда ты говоришь: «Вот дерьмо, на что же похожи мои легкие? Боже мой!».

ОБ АЛКОГОЛЕ

Алкоголь, возможно, одна из величайших вещей на земле, и мы неплохо ладим. Он разрушителен для большинства людей, но не для меня. Все то, что я создаю, я делаю пока пьян. Даже с женщинами. Понимаешь, я всегда был сдержан во время секса, а алкоголь сделал меня более свободным, сексуально свободным. Это облегчение, потому что я, в общем-то, довольно робок и замкнут, а алкоголь позволяет мне быть этаким героем, широко шагающим сквозь время и пространство, совершая все эти геройские поступки… Так что я люблю его… да!

О БАРАХ

Хватит с меня всех этих барных штучек. Вычеркните это из моего списка дел. Сейчас, когда я иду в бар, меня тошнит, я захожу в двери и начинаю блевать. Я повидал слишком много баров, чертовски много. Понимаешь, всё это больше подходит, когда ты помоложе. Когда тебе нравится помахаться кулаками с кем-нибудь, поиграть в мачо, пытаясь подцепить шлюху. В моем возрасте всё это уже не нужно. Теперь я захожу в бар, чтобы просто помочиться. Слишком много лет я там провел.

О ДРАКАХ

Самое приятное, когда ты уделываешь парня, которого и не предполагал уделать. Однажды я имел дело с одним таким, он наговорил мне кучу всего. Тогда я сказал: «Окей, выйдем». С ним совсем не было проблем – я легко его уложил. Он валялся на земле с разбитым носом — полный комплект, в общем. «Черт возьми, ты двигался медленно, я думал быстро с тобой разделаюсь, а когда началась эта драка, я вообще не видел твоих рук, ты был охуенно быстр. Что случилось?» — на что я ответил: «Чувак, я не знаю. Все было как обычно».

О ЖЕНЩИНАХ И СЕКСЕ

Женщины… Скажешь пару слов, схватишь за руку: «Пойдем, детка!», затащишь в спальню и оттрахаешь. И они идут! Попав в этот ритм однажды, ты должен продолжать двигаться. Парень, вокруг столько одиноких женщин! Они хорошо выглядят, только надо законтачить. Они сидят все такие одинокие, ходят на работу, с работы…
Для них многое значит иметь какого-нибудь парня, который всовывает им. Если он сидит рядом, пьет и разговаривает – вот оно, удовольствие. Дааа… все было круто… и я был счастлив.

Современные женщины… они не будут штопать тебе карманы, забудь об этом! Я называю их машинками для нытья. Всё всегда идет не так, когда смываешься от них. И послушай, когда ты проходишь сквозь эту истерию… забудь это. Я выхожу, сажусь в машину и валю. Куда угодно. Заказываю где-нибудь чашку кофе. Где угодно. Что угодно, кроме еще одной женщины. Я полагаю, они только выглядят по-разному, а? Истерия начинается… они разорены. Ты уходишь — они не понимают. «КУДА ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ?» — «Детка, я поищу бордель в другом месте!».

Они думают я женоненавистник, но нет. Это все слухи. Они только и слышали, мол: «Буковски — шовинистская свинья», но они не удосуживаются проверить первоисточник. Конечно, временами я выставляю их не с лучшей стороны, но я также поступаю и с мужчинами. Я и с собой так поступаю. Если я действительно думаю, что что-то хреново, то я говорю, что это хреново, неважно кто передо мной – мужчина, женщина, ребенок ли, собака.
Женщины такие обидчивые, думают они особенные. В этом их проблема.

ПЕРВЫЙ РАЗ

Первый, он же и самый странный – она научила меня как лизать «киску» и всем этим дерьмовым штучкам. Я ни черта не знал. Она сказала: «Знаешь, Хэнк, ты великий писатель, но ты ни черта не знаешь о женщинах!» — «Что ты имеешь в виду? Я многих перетрахал» — «Нет, ты не понимаешь. Дай-ка я научу тебя кое-чему» — «Окей». «Ты хороший ученик, схватываешь на лету».

Вот и все. Всё это дерьмо типа «eatin’ pussy» — своего рода средство. Мне нравится доставлять им удовольствие, но… Послушай, всё это переоценено. Секс великая вещь только тогда, когда больше нечем заняться.

ОБ ИППОДРОМЕ

Я никогда не ездил верхом. Я не интересуюсь лошадьми, так же как и тем, как поступить — правильно или нет… избирательно. Я пытался когда-то зарабатывать на ипподроме. Это тяжело. Но это и восхитительно. Всё на кону – деньги на жильё – всё. Но обычно ты слишком осмотрителен… и это уже не то.
Как-то раз я сидел в первых рядах, на повороте. В забеге было двенадцать лошадей, и все они сбились в кучу. Они смотрелись как большущий снаряд. Все, что я видел, так это здоровенные лошадиные задницы, которые двигались вверх и вниз. Дикое зрелище. А я смотрел на эти лошадиные задницы и думал: «Это сумасшествие, это полное безумие!».

Но вот потом бывают дни, когда ты выигрываешь четыреста или пятьсот долларов, ты угадываешь восемь или девять гонок подряд и чувствуешь себя Богом, ты знаешь всё. Всё сходится.

О КОТАХ

Хорошо иметь целую кучу котов вокруг. Если чувствуешь себя плохо — посмотри на кошек, тогда тебе станет лучше, потому что они всё знают, знают таким, какое оно есть на самом деле. Их ничем не удивишь. Они просто знают. Они — спасители. Чем больше у тебя котов, тем дольше ты проживешь. Если у тебя сто котов, то ты проживешь в десять раз дольше, чем если бы у тебя было только десять. Однажды это обнаружится, и люди станут заводить по тысяче кошек и жить вечно. Это в самом деле смешно.

О ЖЕСТОКОСТИ

Думаю, что жестокость часто неверно толкуется. Определенная жестокость нужна. В каждом из нас есть энергия, которая просится наружу. Думаю, что если эту энергию зажать, то мы сойдем с ума.
Мир во всем мире, которого мы все так хотим, на самом деле не есть желанная цель. Что-то в нашем устройстве не позволяет этому осуществиться. Поэтому я люблю смотреть бокс, и поэтому в молодости я любил помахать кулаками в подворотнях.
Жестокость иногда называют «достойным выплеском энергии», существуют «привлекательное сумасшествие» и «отвратительное сумасшествие». Жестокость существует в хороших и плохих формах. Так что, фактически… это бессмысленный термин.
Просто не слишком делайте это за счет других, тогда всё будет нормально.

О КРАСОТЕ

Нет такой вещи как красота, особенно в человеческом лице, в том, что мы называем физиономией. Это все подсчитанная и воображаемая подгонка. Мол если нос не слишком торчит, бока в порядке, если уши не слишком большие, если волосы длинные… Это мираж обобщения. Люди думают, что определенные лица красивы, но, на самом деле, они таковыми не являются, математически равны нулю.

Настоящая «красота», конечно, исходит от характера, а не от того, какой формы брови. Большинство женщин, которым я говорил, что они красивы… ужас, они выглядели как супницы.

ОБ УРОДСТВЕ

Не существует такой вещи как уродство. Есть вещь, называемая недостатком или дефектом, но внешнего «уродства» не существует…

О МОРАЛИ

Ситуация может быть совсем не ужасна, но вот тот, кто судит, может превратить ее в сплошной ад. Думаю, люди переучились. Ты хочешь разузнать, что происходит с тобой, как ты будешь на это реагировать.
Я сейчас произнесу странный термин… «добро». Не знаю, откуда оно берется, но я чувствую, что от рождения в нас есть какая-то частичка доброты. Я не верю в Бога, но я верю в эту «доброту», которая как стержень проходит сквозь нас.
Её можно воспитать. Всегда происходит что-то волшебное, когда на автостраде, набитой машинами, кто-то вдруг освободит для тебя место, чтобы ты перестроился в другой ряд…
Это обнадеживает.

О ЦИНИЗМЕ

Меня всегда обвиняли в цинизме. Я думаю, что цинизм — это как прокисший виноград. Цинизм это слабость. Это отвечать на «Всё идет не так! ВСЁ ИДЁТ НЕ ТАК!» — «Это не правда! Это не правда!» — понимаешь? Цинизм – это слабость, которая сдерживает тебя от того, чтобы справиться с тем, что происходит в данную минуту.

Да, цинизм — определенно слабость, так же, как и оптимизм. «Солнышко светит, птички поют – так мило» — это тоже чепуха. Истина лежит где-то посередине. Что есть, то есть. Так что, если ты не готов это усвоить… плохи твои дела.

ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ

Я никогда не был одинок. Бывает, я сидел в комнате и чувствовал себя убийственно, я был в депрессии, мне было так херово, что хуже просто некуда, но я никогда не допускал мысли, что кто-то может зайти в комнату и помочь мне… то есть вообще возможность того, что какое-то количество людей может зайти в комнату.
Другими словами, одиночество это что-то, что никогда меня не беспокоило, потому что я всегда чувствую этот ужасный зуд одиночества. Он присутствует на вечеринке, на стадионе полном радостного народу — так что и там я ощущаю одиночество. Цитируя Ибсена(4): «Сильнейший всегда самый одинокий».
Меня никогда не посещали мысли, типа: «Так, сюда придет симпатичная блондинка, потрахается со мной, потрет мне яйца, и я буду себя прекрасно чувствовать» — это не поможет. Ну, ты знаешь, как это обычно бывает с людьми: «Вау, сегодня вечер пятницы, а ты что делаешь? Просто сидишь тут?» — «Да». Потому что снаружи ничего нету. Только тупость. Тупые люди собираются с тупыми людьми. Пускай отупляют себя.

Я никогда не страдал от необходимости пойти куда-нибудь вечером. Я прятался в барах, потому что не хотел прятаться на фабриках. Вот и всё. Приношу извинения миллионам, но я никогда не был одинок. Я люблю себя. Я — самое лучшее развлечение из того, что у меня есть.
Давайте пить больше вина!

О СЛАВЕ

Она разрушительна. Она шлюха и сука, разрушитель на все времена. Мне выпала самая сладкая слава, потому что я знаменит в Европе и неизвестен здесь. Я счастливчик. Слава по-настоящему ужасна. Она меряет тебя по общему знаменателю, и от этого мозги работают уровнем ниже. Никуда не годится.
Выбирать публику куда лучше.

ОБ УЗНАВАЕМОСТИ

Недавно сижу там, и чувствую, что на меня пялятся. А я знаю, что будет дальше, поэтому встаю, чтобы уйти, понимаешь, да? И тут начинается: «Извините…», и я отвечаю: «Да, в чем дело?», он спрашивает: «Вы Буковски?», я говорю: «Нет!», на что он: «Думаю, люди спрашивают у вас это каждый раз, не так ли?», и я: «Да!» и ухожу. Впрочем, мы уже это обсуждали. Частная жизнь бесценна.

Знаешь, мне нравятся люди. Это замечательно, что они любят мои книги и всё такое… но я не книга, понимаешь? Я тот парень, который их пишет, но я не хочу, чтобы меня осыпали розами и так далее… Я хочу, чтобы они дали мне спокойно подышать. А им хочется пообщаться со мной. Они ожидают, что я притащу несколько шлюх, поставлю дикую музыку и врежу кому-нибудь… а? Но они-то читают рассказы! Мать вашу, всё это произошло 20-30 лет назад!

О СОЧИНИТЕЛЬСТВЕ

Я написал один рассказ с точки зрения насильника, изнасиловавшего маленькую девочку. За это люди обвиняют меня. Однажды меня спросили: «Вам нравится насиловать маленьких девочек?», на что я ответил: «Конечно, нет. Я фотографирую жизнь».

У меня бывали неприятности со многими моими произведениями. С одной стороны, поэтому продается сколько-то книг, но с другой — когда я пишу, то я пишу для себя… (*затягивается сигаретой*)… Я люблю это. Затянуться – это по мне, а пепел – для пепельницы… Я никогда не пишу днём. Это как голым пробежать по магазину. Каждый может увидеть тебя.
А ночью… Вот тогда ты можешь потрюкачить…

О СТИХАХ

«…А я продолжал писать стихи. Мы пили с тараканами, квартирка была крохотная, и страницы 5, 6, 7 и 8 лежали в ванне, помыться было невозможно, а страницы 1, 2, 3 и 4 лежали в большом чемодане, так что вскоре места не осталось вообще. Повсюду были кипы страниц по семь с половиной футов высотой.

Мы осторожно передвигались между ними… Имелась еще лестничная клетка. Так что Джон с Луисой спали там на матрасе, а с кроватью пришлось расстаться. Таким образом освободилось пространство на полу, куда можно было складывать кипы страниц. “Буковски, кругом Буковски! Я схожу с ума!” — говорила Луиса. Шныряли тараканы, мы пьянствовали, а печатный станок заглатывал мои стихи.
Удивительное было время…”

Чарльз Буковски | Фонд Поэзии

Чарльз Буковски был плодовитым подпольным писателем, который использовал свои стихи и прозу, чтобы изобразить развращенность городской жизни и угнетенных людей в американском обществе. Культовый герой, Буковски в своей работе полагался на опыт, эмоции и воображение, используя прямой язык, жестокие и сексуальные образы. В то время как некоторые критики сочли его стиль оскорбительным, другие утверждали, что Буковски высмеивал мачизм через его рутинное использование секса, злоупотребления алкоголем и насилия.«Не пытаясь выглядеть хорошо, а тем более героически, Буковски пишет с беспристрастной правдивостью, которая отличает его от большинства других« автобиографических »романистов и поэтов», — прокомментировал Стивен Кесслер в San Francisco Review of Books. добавляет: «Твердо следуя американской традиции индивидуалистов, Буковски пишет без извинений со стороны истерзанного края общества». Майкл Лалли в Village Voice утверждал, что «Буковски — это… феномен. Он зарекомендовал себя как писатель с последовательным и настойчивым стилем, основанным на том, что он проецирует как свою «личность», результат тяжелой, интенсивной жизни.”

Буковски родился в Германии и был доставлен в Соединенные Штаты в возрасте двух лет. Его отец верил в твердую дисциплину и часто бил Буковски за малейшие проступки, оскорбления Буковски, подробно описанные в его автобиографическом романе о совершеннолетии, Ветчина на ржи (1982). Будучи худощавым ребенком, Буковски также подвергался издевательствам со стороны мальчиков своего возраста, а девочки часто отвергали его из-за плохого цвета лица. «Когда Буковски было 13 лет, — писал Чотти, — один из [его друзей] пригласил его в винный погреб своего отца и угостил его первой порцией спиртного:« Это было волшебство », — напишет позже Буковски.«Почему мне никто не сказал?»

В 1939 году Буковски начал посещать городской колледж Лос-Анджелеса, бросил его в начале Второй мировой войны и переехал в Нью-Йорк, чтобы стать писателем. Следующие несколько лет были потрачены на написание писем, путешествий и сбор многочисленных отказов. К 1946 году Буковски решил отказаться от своих писательских устремлений, начав десятилетний запой, который привел его через всю страну. Оказавшись при смерти в Лос-Анджелесе, Буковски снова начал писать, хотя продолжал пить и укреплять свою репутацию упрямого поэта.Он не начал свою профессиональную писательскую карьеру до тридцати пяти лет, и, как и другие современники, начал с публикаций в подпольных газетах, особенно в местных газетах, таких как Open City и L.A. Free Press. «Издается небольшими подпольными изданиями и эфемерными небольшими журналами», — описывает Джей Догерти в « Contemporary Novelists, ». «Буковски приобрел популярность, в некотором смысле, благодаря сарафанному радио». «Главный герой его стихов и рассказов, которые в основном автобиографичны, — обычно писатель-неудачник [Генри Чинаски], который проводит свое время, работая на маргинальных работах (и увольняясь с них), напиваясь и занимаясь любовью. с чередой дураков и шлюх », — рассказывает Чиотти.«В противном случае он тусуется с другими неудачниками — шлюхами, сутенерами, алкоголиками, бродягами».

Буковски написал более сорока книг стихов, прозы и романов. Цветок, кулак и звериный вой (1959) , Первая книга стихов Буковски охватывает основные интересы и темы, которые занимают многие из его произведений, особенно «ощущение пустынного, заброшенного мира», — отметил Р. Р. Кускаден. в Outsider. В стихах Буковски не только опустошение, но и затрагиваются нелепости жизни, особенно в отношении смерти.«Мир Буковски, оцененный и обработанный безличными инструментами цивилизованного индустриального общества, знаниями и опытом 20-го века, остается, по сути, миром, в котором медитация и анализ не имеют большого значения», — утверждал Джон Уильям Коррингтон в Northwest Review. Предметы этого мира — алкоголь, секс, азартные игры и музыка; стиль Буковски, однако, — это «резкий, жесткий голос; отличное ухо и глаз для измерения длины линий; и избегание метафоры, когда живой анекдот произведет такую же драматическую работу », — утверждал Кен Такер в« Village Voice ».«Оно ловит мое сердце руками» (1963) — это сборник стихов, написанных в период с 1955 по 1963 год. «Отдельные стихотворения сливаются, образуя произведение, не имеющее себе равных по своему характеру и почти не имеющее себе равных по качеству среди современников Буковски», — заявил Коррингтон. За тридцать лет Буковски опубликовал поразительное количество сборников стихов и прозы, а также множество романов. Кеннет Рексрот утверждал в Нью-Йорк Таймс Книжное обозрение , что Буковски «принадлежит к небольшой компании поэтов реального, а не литературного отчуждения.

Хотя Буковски умер от лейкемии в 1994 году, его посмертная карьера оказалась столь же плодотворной. Отчасти из-за уникальных отношений, которые у него были со своим издателем, Джоном Мартином, редактором Black Sparrow Books, массовая продукция Буковски продолжает появляться в книжной форме каждые два года или около того. Посмертные произведения, такие как «Люди, наконец, выглядят как цветы: новые стихи » (2008), обращаются к темам, аналогичным тем, что были в его первом сборнике. Рассматривая посмертно опубликованное Slouching Toward Nirvana (2005) для New Yorker , критик Адам Кирш привел интервью, в котором Буковски описал своих читателей как «побежденных, сумасшедших и проклятых», добавив, что «смесь всего сущего. хвастовство и жалоба в точности отражают застенчивость поэзии Буковски, одновременно человеконенавистнической и товарищеской, агрессивно вульгарной и тайно чувствительной.Кирш продолжил: «Стихи Буковски лучше всего ценить не как отдельные словесные артефакты, а как продолжающиеся части в рассказе о его настоящих приключениях, как комикс или сериал. Они сильно повествовательны, основаны на бесконечном количестве анекдотов, которые обычно связаны с баром, мини-гостиницей, скачками, девушкой или любой их вариацией. Свободный стих Буковски на самом деле представляет собой серию повествовательных предложений, разбитых на длинный узкий столбец, короткие строки производят впечатление скорости и лаконичности, даже если язык сентиментален или клиширован.Говоря о томе — девятом посмертном сборнике Буковски — Кирш сказал, что «эти« новые стихи »точно такие же, как и старые стихи, возможно, более повторяющиеся, но не сразу распознаваемые как второсортные произведения или остатки», что, возможно, объясняет Буковски. продолжающийся успех на литературном рынке.

Подобно его поэзии по тематике, рассказы Буковски также посвящены сексу, насилию и абсурдным жизненным абсурдам. В своем первом сборнике рассказов « Эрекции, эякуляции, выставки и общие рассказы об обычном безумии (1972) , » Буковски «пишет как невозрожденный низкорослый человек с презрением к нашим притязаниям на высшее существо», — заявил Томас Р.Эдвардс в New York Review of Books. Главные герои рассказов в Hot Water Music (1983) живут в дешевых отелях и часто борются с подпольными писателями, как и сам Буковски. Главная автобиографическая фигура Буковски в этих рассказах, а также во многих его романах — Генри Чинаски, слегка завуалированное альтер-эго (полное имя Буковски было Генри Чарльз Буковски-младший, и его друзья знали его как Хэнка). «Жизнь тихого отчаяния взрывается очевидно случайными и немотивированными актами причудливого насилия», — описал Майкл Ф.Харпер в своей статье Los Angeles Times Book Review о книге. Буковски продолжил свое исследование «сломленных людей» в таких романах, как Post Office (1971) и Ham on Rye (1982), придавая обоим сильно автобиографический оттенок . Бен Реувен, в статье Los Angeles Times Book Review, описал «воспоминания от первого лица» в Ham on Rye как «напряженные, яркие, интенсивные, иногда острые и часто веселые». Продолжая изучение юных лет, Буковски написал сценарий к фильму « Barfly, », выпущенному в 1987 году, с Микки Рурком в главной роли.Фильм рассказывает о трех днях из жизни Буковски в возрасте двадцати четырех лет. Майкл Уилмингтон заключает в Los Angeles Times: «Какими бы ни были недостатки, [ Barfly ] делает то, что должны делать другие фильмы: он открывает территорию, открывает человека. Худшее из этого имеет оттенок кашляющей прихоти и хвастовства в баре. Но у лучших есть шок истины и суровый сладкий поцелуй мечты ». Опыт Буковски с созданием Barfly стал основой его романа Hollywood (1989), в котором прослеживается юмористический, запутанный путь от сценария к экрану фильма под названием The Dance of Jim Beam , написанного главным героем романа. Генри Чинаски, теперь уже старик.

Работы Буковски были собраны и повторно собраны в различных сборниках, антологиях и избранных произведениях. Беги с охотой (1993) — это антология рассказов и стихов Буковски, помещенных в хронологическом порядке по периодам, в которые они были написаны, а не опубликованы. Он дает основательный обзор творчества Буковски и, учитывая его автобиографический характер, его жизни. Бенджамин Сегедин в Booklist, писал о работах Буковски: «Меньше прославлений самоуничтожения, чем честных автопортретов, они раскрывают его во всем его уродстве как аутсайдера на грани респектабельности.Сегедин продолжил: «Вот коллекция грубых, резких и злых вещей, настолько бескомпромиссных, насколько вы когда-либо надеетесь найти». Ранее неопубликованная работа Буковски, посмертно представленная издательством Black Sparrow Press в Betting on the Muse: Poems & Stories (1996) , дает более широкий обзор стиха, который сделал его, по словам автора Publishers Weekly , « оригинальный поэт, не берущий пленных ». Рэй Олсон, писавший для Booklist, обнаружил, что его рассказы и стихи «легко читаются с помощью магнетизма, особенно если вы восприимчивы к их экзистенциалистскому очарованию, основанному на выгодной сделке.

Жизнь Буковски в его письмах описана в Криках с балкона: Избранные письма 1960-1970 (1994) и Reach for the Sun: Selected Letters, 1978-1994 (2002) , , которые охватывают Последние годы жизни поэта . В письмах к своим издателям, редакторам, друзьям и коллегам-поэтам Буковски ругал критиков, хвалил писателей, которые первыми вдохновили его, и много писал о трех из его любимых тем: выпивка, женщины и ипподром.«Но прежде всего они раскрывают человека, преданного своему делу», — отметил Уильям Гарган в журнале Library Journal. Но, пожалуй, наиболее интимный взгляд на жизнь Буковски дает Капитан ушел на обед и моряки захватили корабль (2002) , — собрание дневниковых записей последних лет поэта. Он начинается с его обычных празднований и размышлений об азартных играх, женщинах и пьянстве, но приобретает «трагический оттенок», когда писатель соглашается со своим диагнозом лейкемии, сообщил Джеральд Локлин в Review of Contemporary Fiction. «Эти размышления, приближающиеся к финалу, раскрывают сложную человечность слишком часто изображаемой в карикатуре фигуры, которая преодолевает, казалось бы, непомерно высокие шансы достичь судьбы, которую он принял как автор бескомпромиссных романов, рассказов и стихов мирового уровня»

[Обновлено в 2010 г.]

Преступные острые ощущения Чарльза Буковски

В третьем издании «Антологии современной и современной поэзии Нортона», в которой поэты появляются в порядке рождения, класс 1920 года представляет собой сильную команду, включая Говарда Немерова и Эми Клампитт.Если бы вы заглянули в раздел поэзии в любом большом книжном магазине, вы, вероятно, нашли бы по одной-две книги каждого из этих уважаемых критиками поэтов, удостоенных призов. Однако в канонизирующей антологии Нортона нигде нет человека, который занимает больше всего места на полке среди всех американских поэтов: Чарльза Буковски. Книги Буковски составляют крупную фалангу с их строгими обложками и длинными, зловещими названиями: «Любовь — это собака из ада»; «Играйте на пианино в пьяном виде, как на ударном инструменте, пока пальцы не начнут кровоточить.«Они производят впечатление отстраненной, возможно, воинственной империи посреди республики букв.

Фотография Ульфа Андерсена / Getty

Сам Буковски и его многие, многие читатели не хотели бы другого пути. Джон Мартин, основатель Black Sparrow Press, который отвечал за начало карьеры Буковски, объяснил, что «он не является мейнстримным автором, и у него никогда не будет мейнстрима». Странно сказать о поэте, который продал миллионы книг и был переведен на более чем дюжину языков — коммерческий успех, который вряд ли известен в американской поэзии со времен домодернистских времен популярных баллад, таких как Эдгар А. .Гость. Тем не менее, ощущение непричастности к мейнстриму, по крайней мере, как это определяют антология Нортона и большинство других авторитетов, является неотъемлемой частью привлекательности Буковски. Он один из тех писателей, которых каждый новый читатель открывает с неистовым трепетом.

Соответственно, для поэта, чья репутация была сделана в эфемерных подпольных журналах, именно в Интернете культ Буковски находит свое самое яркое выражение. Ему посвящены сотни веб-сайтов не только в Америке, но и в Германии, Испании, Чехии и Швеции, где один фанат пишет, что, прочитав его впервые: «Я почувствовал, что есть родственная душа. в Mr.Буковски ». Такие претензии на интимность — обычное дело среди поклонников Буковски. На Amazon.com отзывы читателей о его книгах звучат как нечто среднее между любовными письмами и отзывами о собраниях возрождения: «Это то, что говорит со мной до такой степени, что каждый раз, когда я читаю определенные страницы, я плачу»; «Эта книга — одна из самых влиятельных сборников стихов в моей жизни»; или, что наиболее показательно: «Ненавижу стихи, но люблю стихи Бука».

Сегодняшние фанаты больше не могут звонить Буковски по телефону или заезжать к нему домой в Лос-Анджелесе, где он прожил большую часть своей жизни.Но перед его смертью от лейкемии в 1994 году они могли и делали это с регулярностью, которую поэт находил лестной, если не утомительной. Как он сказал в интервью в 1981 году: «Я получаю по почте много писем о том, что я пишу, и они говорят:« Буковски, ты так облажался, и ты все еще жив. Я решил не убивать себя ». . . В каком-то смысле я спасаю людей. . . . Не то чтобы я хотел их спасти: у меня нет желания никого спасать. . . . Так это мои читатели, понимаете? Они покупают мои книги — побежденные, сумасшедшие и проклятые — и я горжусь этим.

Эта смесь хвастовства и жалобы в точности отражает застенчивость поэзии Буковски, одновременно человеконенавистнической и товарищеской, агрессивно вульгарной и тайно чувствительной. Читатели, которые любят его и верят, что он полюбит их взамен, знают, как не обращать внимания на шквал стихов вроде «плескания»:

тупой,
Иисус Христос,
некоторые люди такие тупые
их можно услышать
плещутся в своей тупости. . . .
Я хочу, чтобы
сбежал и спрятался
Я хочу, чтобы
сбежал от их поглощающей
ничтожности.

Поклонники Буковски понимают, что «некоторые люди», такие как «большинство людей» Э. Каммингса или ненавистные «обманщики» Дж. Д. Сэлинджера, никогда не являются нами, всегда ими — теми, кто недостаточно проницателен, чтобы понять наши достоинства или достоинства нашего любимого автора. Это типично подростковые эмоции, и не случайно все три этих писателя обладают особой властью над подростками. Со всеми тремя тоже есть ощущение, что если бы человеконенавистник мог знать нас такими, какие мы есть на самом деле, он приветствовал бы наше паломничество; как говорит Холден Колфилд: «Что меня действительно поражает, так это книга, в которой, когда вы ее все прочитаете, вы хотите, чтобы автор, написавший ее, был вашим потрясающим другом, и вы могли звонить ему по телефону, когда бы вы ни чувствовали себя нравится это.Точно так же Буковски мог бы заявить о своем презрении к человечеству и о своей тревоге по поводу постоянных вторжений в его частную жизнь — «Я никогда не приветствовал звонок телефона», — пишет он в «Телефон», — тем не менее, он называет другое стихотворение своим номер телефона «462-0614» и выдает то, что звучит как открытое приглашение:

Я не пишу из знание.
, когда звонит телефон
, я тоже хотел бы услышать слова
, которые могли бы немного облегчить
.
, поэтому мой номер
указан.

Этот вид критики — не то, что в первую очередь приходит на ум, когда упоминается имя Чарльз Буковски. В течение примерно пятидесяти книг он превратился в мифического хулигана, фигуру из сказки — скандалист, игрок, товарищ бездельников и шлюх, пьяница с океанической жаждой. (Эта легенда получила еще более широкое распространение в фильме 1987 года «Барфлай», в котором Микки Рурк изображает версию Буковски.) В своих сильно автобиографических романах и некоторых своих стихах он дал этому альтер-эго прозрачный псевдоним Хэнк Чинаски — Полное имя Буковски было Генри Чарльз Буковски-младший., и он был известен друзьям как Хэнк, но поскольку он почти всегда писал от первого лица, грань между персонажем Чинаски и человеком Буковски размыта. Это размытие, по сути, и является секретом привлекательности Буковски: он сочетает в себе обещание интимности конфессионального поэта с грандиозным апломбом героя криминального чтива.

Стихи Буковски лучше всего ценить не как отдельные словесные артефакты, а как продолжающиеся части в рассказе о его истинных приключениях, например, в комиксе или сериале.Они сильно повествовательны, основаны на бесконечном количестве анекдотов, которые обычно связаны с баром, мини-гостиницей, скачками, девушкой или любой их вариацией. Свободный стих Буковски на самом деле представляет собой серию повествовательных предложений, разбитых на длинный узкий столбец, короткие строки производят впечатление скорости и лаконичности, даже если язык сентиментален или клиширован. Эффект такой, как если бы какой-то легендарный крутой парень, помесь Филипа Марлоу и Пола Баньяна, взял стул рядом с вами, купил раунд и начал рассказывать историю своей жизни:

Я был скупердяем и
сумасшедшим белым
парень, полный юмора, смеха
и азартных игр.
Меня потрясла красотка
с шелковистыми ногами
.
Я пил и дрался всю
ночь,
был ужасом
местных баров.

Эти строки взяты из стихотворения «тогда и сейчас» из последнего сборника произведений Буковски «Ссутулившись к нирване: новые стихи» (Ecco; 27,50 долларов). Смерть не повлияла на продуктивность Буковски; это его девятая посмертная книга стихов, и это еще не все. Это не изменило и его стиля: эти «новые стихи» точно такие же, как и старые стихи, возможно, немного более повторяющиеся, но не сразу распознаваемые как второсортные произведения или остатки произведений. ВНИМАНИЕ !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! «

Буковски рассчитывал на необычайно плодовитую загробную жизнь. Еще в 1970 году он писал своему редактору: «Только подумайте, когда-нибудь, когда я умру, и они начнут собирать мои стихи и рассказы, у вас под рукой будет сто рассказов и тысяча стихотворений. ты просто не представляешь, как тебе повезло, детка. В следующую четверть века излишки росли благодаря почти графоманиакальной плодовитости Буковски. «Обычно я пишу десять или пятнадцать [стихотворений] за раз», — сказал он, и он представил этот процесс письма как своего рода зачарованный бой с пишущей машинкой, как в его стихотворении «Холодный черный воздух»: «А теперь я сажусь, чтобы это и я бью его , я не использую свет / тач, я бью его .

Спирт был топливом, а часто и был предметом этих поэтических взрывов: «Я не думаю, что написал стихотворение, когда был полностью трезвым», — сказал он одному интервьюеру. И он принципиально отверг понятие поэзии как ремесла, предмета труда и пересмотра. На фоне метафор, преобладающих в атмосфере Новой критики 1950-х годов, когда он всерьез начал писать — «Искусно изготовленные урны» и «Словесные иконы», — Буковски создал свой собственный, совершенно характерный для письма образ: «он должен выглядеть горячим». какашки утром после того, как выпили хорошего пива.

Крестный отец литературы о низших ценностях

Благодаря впечатляющему произведению стихов, рассказов и романов Генри Чарльз Буковски предлагает интимный портрет низшего класса Америки, борющегося с пороками перед лицом разбитой американской мечты. Винсент Вуд исследует, как ассоциация Буковски с неудачным опытом вдохновила на создание этих важных произведений современной американской литературы.

Генри Чарльз Буковски, которого часто называют «крестным отцом низкопробной литературы», безусловно, был знаком с более суровой стороной жизни.Писатель родился Генрих Карл Буковски 16 августа 1920 года в Андернахе, Германия, в семье сержанта армии США, служившего в Германии сразу после Первой мировой войны, и немецкой девушки, с которой у него был роман.

В Германии отец Буковски стал строительным подрядчиком; однако, поскольку страна выплатила большие репарации после войны, экономика пришла в упадок, и семья больше не могла зарабатывать на жизнь. Таким образом, в 1923 году семья Буковски отплыла обратно в Америку. По их возвращении имя Генрих Карл Буковски (тогда произносилось как бу-кофф-ски) было англицизировано и изменено на Генри Чарльз Буковски (теперь произносится как бу-ков-ски), чтобы помочь молодому Генри интегрироваться.

На протяжении 1930-х годов отец Буковски часто был безработным, и семья изо всех сил пыталась сводить концы с концами. В юности он терпел постоянные насмешки из-за своего немецкого акцента и небрежной одежды. Все эти факторы способствовали развитию у него агрессивной депрессии, которая позже стала краеугольным камнем его сочинений. В 1944 году после ареста по подозрению в уклонении от призыва в армию Буковски подвергся обязательному военному медосмотру, который включал психологический тест. Он потерпел неудачу и был освобожден от военной службы, тем самым избежав боя во время Второй мировой войны.

Между 24 и 26 годами Буковски пережил несколько удачный период своей карьеры. Его рассказ, Aftermath of a Longy Rejection Slip , был опубликован в журнале Story, за ним последовал 20 танков из Кассельдауна , который был опубликован в сборнике Black Sun Press. Однако после этого ограниченного успеха Буковски не смог прорваться на литературную сцену и бросил писать почти на десять лет. За это время он скитался по Америке и устроился на работу на фабрику по производству солений и в почтовую службу США.

Только в 1955 году Буковски снова начал писать. После лечения почти смертельной кровоточащей язвы он был вдохновлен сочинением стихов. К 1960 году он возобновил работу на почте и снова начал рассылать свои письма. К 1963 году был опубликован сборник стихов «Оно ловит мое сердце руками », а в 1965 году издательство Loujon Press Imprint выпустило «Распятие в руке смерти» .

К началу 1967 года Буковски начал вести колонку «Записки грязного старика» для подпольной газеты Лос-Анджелеса Open City .Когда газета была закрыта, колонку взяли на себя и Los Angeles Free Press, и NOLA Express в Новом Орлеане. Писатель начал делать успехи в своей карьере, но в то время был еще относительно неизвестен. Его различные статьи и газетные колонки привлекли внимание независимого издателя Black Sparrow Press, и в 1969 году он оставил свою работу на почте, чтобы стать писателем на полную ставку. Он сказал о принятом в то время решении: «У меня есть один из двух вариантов — остаться на почте и сойти с ума… или остаться здесь, поиграть в писателя и умереть с голоду.Я решил умереть с голоду ». Благодаря поддержке Black Sparrow Press Буковски продолжал публиковать через них почти все свои основные работы. Он был настолько ярым сторонником независимой прессы, что продолжал отправлять свои работы различным небольшим издателям на протяжении всей своей карьеры.

В 1971 году был опубликован его первый роман « Почтовое отделение ». Книга рассказывает о жизни Генри Чинаски, который выполняет черную работу, чтобы поддерживать образ жизни, который он ненавидит. Чинаски балуется женщинами и алкоголем и принимает крайне циничный взгляд на жизнь, чтобы отвлечься от всего, что он ненавидит.Писатель написал в общей сложности еще пять романов до своей смерти от лейкемии в 1994 году.

Изображения Буковски забитого, часто жестокого рабочего класса Америки, которые были ему так знакомы по его собственному опыту, сделали его работы шокирующе непристойными. трогательно откровенен и доступен. Благодаря своей способности рассказывать буйные истории и использовать в основном автобиографических персонажей для изображения вечных неудачников и алкоголиков, страдающих от отчуждения и трудностей, Буковски сделал себе имя «крестным отцом низкопробной литературы».

Смотреть «Обыкновенное безумие Чарльза Буковски», часть 1:

«Меня беспокоит человечность». —

Присоединяйтесь к празднованию 95-летия Чарльза Буковки на кинофестивале Сан-Педро. Информация здесь.

Я взял интервью у Чарльза Буковски и сфотографировал его в его доме в Сан-Педро, портовом городе Лос-Анджелес, в 1981 году.

Буковски был автором многих сборников стихов, рассказов и романов, известных своим скандальным бестселлером Женщины , а также Записки грязного старика , Шекспир никогда не делал этого , Эрекции, эякуляции, выставки и т. Д. Общие рассказы об обычном безумии .По этой книге рассказов Марко Феррери с Орнеллой Мути и Беном Газзаррой снял итальянский фильм, премьера которого состоялась этим летом на Венецианском кинофестивале: Tales of Ordinary Madness .

В. Вы просили нас называть вас Хэнком, разве вас не зовут Чарльз?
A. Хэнк — это сокращение от Генри, что на самом деле является моим именем. Чарльз — мое второе имя. Мои мать и отец всегда называли меня: «Хеннри! Ужин готов!» поэтому я иду поужинать, а они выбивают из меня все дерьмо, после того, как я поел или до того, как поел.Это были плохие новости. Поэтому, когда я впервые решил написать, я сказал: мне нужно избавиться от Генри, это неудача. Так что у меня есть Чарльз, Чарльз Буковски звучит лучше. Как Генри Буковски, я никогда не смогу выжить, я все равно буду голодать. Слишком много петель, Генри ходит вверх-вниз. Чарльз прямой, а Буковски зацикливается, так что это хорошее имя.

Q. Буковски — польское имя, вы родились в Германии, но вы американский писатель. Как это произошло?
А. Буковски — это польское имя, очевидно, что некоторые поляки перебрались в Германию около 1780 года.Насколько я могу судить, вся моя семья немецкая. Мой отец родился в Пасадене, Калифорния, в семье немцев. Он был американским солдатом оккупационной армии в Германии во время Первой мировой войны; там он познакомился с моей мамой, и я родился. Я приехал в Соединенные Штаты в 1923 году, когда мне было 3 года, и с тех пор живу здесь. Так что я американец, живу здесь, но у меня немецкая кровь. Когда я вернулся в Европу, я почувствовал это, возможно, это было только мое воображение.

В. Почему вы живете в этом доме в Сан-Педро?
А.Что ж, это тихое место, и вас никто не беспокоит. Пришлось купить дом в счет списания налогов. Видите ли, после многих лет бедности на меня сразу же обрушились гонорары из Европы. В Америке вы либо тратите свои деньги, либо правительство их отнимает у вас. И никому не нравится просто брать деньги и сжигать их, особенно если раньше у них их никогда не было. Итак, я купил дом и BMW, делаю платежи и получаю списание налогов. Пришлось изменить свой стиль. Я привык жить в однокомнатной квартире в Восточном Голливуде.Так что это окружение для меня совершенно новое. Сначала я думал, что они меня уничтожат, потому что я не привык к космосу. Поэтому я подумал, что если до меня доходит, то я не очень хороший писатель. Но этого не произошло, и я все еще пишу каждую ночь.

В. Как вы стали писателем?
A. Впервые я начал писать, когда мне было 13 лет. Я был в больнице в то время, когда меня тренировали с этими сверлами, потому что у меня был крайний случай вульгарных угрей, огромных фурункулов, которые вылезли наружу, и с этим ничего нельзя было поделать.Думаю, это заставило меня задуматься о том, что человек в этом возрасте не слишком много думает о боли и жестокости реальности. Я рано получил хорошее образование. У меня никогда не было высшего образования. У меня были сотни самых худших работ. Когда мне было 35, и я много много лет пил, наконец, у меня начались кровоизлияния, кровь потекла изо рта и из задницы, и я был почти мертв. Они отвезли меня в палату милосердия и ждали, когда я умру. Но я не умер. Я выписался из больницы, устроился водителем грузовика и начал писать стихи.Я никогда раньше не писал, на самом деле я не писал 10 лет. Так что я написал все эти стихи и не знал, куда их отправить. Так что я слепо выбрал журнал в Техасе и отправил им стихи. Я подумал: разозлюю какую-нибудь старуху, а она их обратно пришлет. Вместо этого я получаю огромное письмо от женщины, которая называет меня гением. Одно вело к другому. Она приехала ко мне в гости, мы познакомились, поженились. Потом выяснилось, что она миллионерша, и это плохо.Через два года она развелась со мной, и я был этому рад. Позже я где-то встретил другую женщину, Фрэнсис, мы собрались и у нас родился ребенок. Моей дочери сейчас 16, она гений, только что закончила школу.

В. Вы имеете репутацию охотника за женщинами и мужчину-шовиниста из-за вашего бестселлера Women . Что вы думаете?
A. Я не большой ублюдок. Я не ебу женщин десятками. Но когда я начал писать этот роман под названием « Женщины », мне пришлось провести небольшое исследование.Я подумал, что мне нужно встретить больше женщин. Так что я почти сделал это намеренно: я стучал в двери, прыгал в кровати и трахался, когда мне не хотелось трахаться. Я не особо большой ублюдок. Меня это не слишком интересует. Это довольно однообразно. Это тяжелая работа. Люди, которые называют меня мужчиной-шовинистом, не знают всех моих работ, они просто дошли до слухов. Если бы они прочитали все мои работы, они бы знали, что я люблю женщин почти так же сильно, как люблю себя. Их приятно иметь рядом.

Q.Итальянский режиссер Марко Феррери только что закончил работу над фильмом по вашим рассказам под названием Tales of Ordinary Madness . Как это получилось?
A. Не знаю, произошло это внезапно. Мы подписали контракт, и следующее, что я понял, я выпил с Марко Феррери и Беном Газзаррой, и мы разговаривали друг с другом, как будто мы знали друг друга много лет. Я предполагаю, что так и происходит, люди просто встречаются и говорят: W давай сделаем это, черт возьми, это не так уж важно, все в порядке .Я верю в Феррери, потому что он полностью человеческий человек, он теплый. Я не видел ни одного из его фильмов; Он мне просто понравился, когда я его встретил.

В. Вы постоянно пьете калифорнийское бургундское и пиво с тех пор, как мы приехали, и в своих книгах, как и в жизни, вы пьете все время. Зачем все это пить?
A. Ой, пить! Слушай, я всю жизнь плохо работал, ни работы, ни ничего. Вы знаете, когда у вас совсем нет денег, женщины не будут вас беспокоить, поэтому будут моменты, когда вы просто смотрите на четыре стены, вам интересно, как платить за аренду или где вы следующая еда идет от.Когда дела идут очень-очень плохо, выпивка — единственная волшебная дешевая вещь, которая может дать вам мечту, чтобы вы почувствовали себя хорошо на мгновение. Теперь, когда я больше не беден, ничего не изменилось, потому что человечество никуда не годится. В одном из своих стихотворений я говорю: Человечество, у вас его не было с самого начала. У меня такое ощущение, что все тратится зря. Меня беспокоит не жизнь, а человечность. Деревья меня не беспокоят, кошки не беспокоят, солнце не беспокоит. Меня беспокоит то, что человечество потерпело неудачу.Человечество будет вечно идти по тому же глупому невежественному пути. Но я выйду из этого, потому что я начну и выйду. Эти товарищеские отношения, с которыми я живу сейчас, меня совсем не волнуют.

В. Звучит очень пессимистично. Итак, если человечество безнадежно, чего вы надеетесь достичь с помощью своего письма?
A. Я не пособник. Я как паук, плетущий мою паутину. Это все, что я могу сделать. То, что мы делаем, мы делаем исходя из естественного инстинкта. Мы даже не знаем, зачем мы это делаем, иначе мы не смогли бы этого сделать.Стремление разрушительно. Я не верю в контроль, в учебу, в обучение. Я просто верю в то, что происходит, и согласен с этим. Если подытожить все это двумя словами: «не пытайся», для меня это работает. Я до сих пор нахожу много радости, несмотря ни на что, не знаю почему, но часто я просыпаюсь утром и чувствую себя чертовски хорошо. Это просто внутреннее чувство.

В. Правда ли, что вы более известны в Европе, чем в США?
А. Однозначно в 60 раз больше. Почему? Я хотел бы думать, что европейская цивилизация как минимум на 300 лет опережает эту в культуре, знаниях, инстинктах, винах, доброте и всем остальном.Поскольку все началось там, у них появился вкус к настоящим вещам. Здесь, в Америке, мы все еще кричащие, грубые, мы не совсем понимаем, где мы, черт возьми. Итак, я думаю, что там семя проникло в землю, которая была готова, здесь семя было сброшено, но земля была бесплодной.

В. Какую из ваших книг вы предпочитаете?
A. Я не знаю, обычно последнее письмо, которое я написал, Что это? Я не помню. Я все участвую в создании моего нового, он называется Ham on Rye. Это начинается с моего первого воспоминания о Второй мировой войне.Все мои книги автобиографичны. Я добавил немного художественной литературы, чтобы оживить, сделать интереснее жизни, но не намного. Мой стиль очень прост и прямолинеен, как и ваша фотография, он фиксирует происходящее, не произносит никаких речей. Он говорит то, что говорит, и это все, что нужно. Мои стихи немного эмоциональнее, я немного больше позволяю себе расслабиться. Но в прозе я довольно прямолинеен.

Фото Элизы Леонелли. Авторское право (c) Элиза Леонелли, 1981.

Поэзия Чарльза Буковски — The Daily Utah Chronicle

Поэзия Буковски не похожа на большую часть того, что вы прочитаете от любого другого поэта.(Мультфильм Изабель Шлегель | Daily Utah Chronicle)

Красота часто ассоциируется с симметричным, безупречным — вещами в жизни, на которые нужно смотреть. Покойный американский писатель немецкого происхождения Чарльз Буковски нашел красоту в беспокойстве, табу — вещах в жизни, которых большинство склонно избегать или полностью упускать. Буковски может похвастаться впечатляющим объемом работ, состоящих из рассказов, романов и тысяч стихотворений, многие из которых исследуют спорные темы насилия, секса, бедности и многого другого.

Буковски часто разделяют на категории цинизма и алкоголизма, так что критики склонны не обращать внимания на тонкие и сентиментальные хитросплетения, преобладающие в его работах. Для меня именно эти мелкие детали и сложности делают поэзию Буковски такой глубокой и достойной всяческих похвал.

Фон

Родившийся 16 августа 1920 года в Андернахе, Германия, но выросший в Лос-Анджелесе, Буковски имел тяжелое детство, характеризовавшееся частым насилием со стороны отца и отчуждением от других детей из-за его одежды, немецкого акцента и тяжелого случая угревой сыпи. позже разовьется в подростковом возрасте.Буковски окончил среднюю школу Лос-Анджелеса и пару лет учился в городском колледже Лос-Анджелеса, прежде чем бросить учебу, чтобы продолжить писательскую карьеру в Нью-Йорке.

Bukowski сначала не имел большого успеха в издательстве в Нью-Йорке, и в итоге он бросил писать примерно на десять лет. В течение этих десяти лет Буковски работал на маринованной фабрике, в почтовом отделении и на других временных работах, путешествуя по Соединенным Штатам. Визит в больницу из-за почти смертельной кровоточащей язвы — вот что вернуло Буковски к написанию стихов.В 60-х Буковски вернулся к своей работе в Почтовой службе США и продолжил писать стихи. Наконец, Буковски получил предложение поработать штатным писателем в John Martin и Black Sparrow Press, раз и навсегда бросив работу в почтовом отделении, чтобы, как он выразился, «поиграть в писателя и умереть с голоду».

Поэзия

Поэзия Буковски не похожа на большую часть того, что вы прочитаете от любого другого поэта. Буковски писал о человечности, но с отстраненным и отстраненным подходом.Из расширенного интервью и документального фильма «Ленты Чарльза Буковски» сам человек сказал: «Чем дальше я от человеческого рода, тем лучше я себя чувствую… Мне не нравится человечество» — циничная цитата, без сомнения.

Буковски, безусловно, может немного расстроить свои мысли. В «Наедине со всеми» он говорит, что «нет никаких шансов / вообще: / мы все пойманы / единственной / судьбой» и «никто никогда не находит одну». Это довольно мрачные вещи, но посмертно опубликованное «Смеющееся сердце» дает нам представление о более обнадеживающей стороне Буковски с позитивными линиями вроде «ты не можешь победить смерть, но / ты можешь победить смерть при жизни, иногда .”

Одно из моих любимых стихотворений Буковски — «Синяя птица» из сборника «Последняя ночь земных стихов». Одно из самых честных стихотворений Буковски, «Синяя птица», затрагивает темы сдерживаемых эмоций и необходимости поддерживать образ силы, стойкости и интеллекта. Это сопротивление демонстрации своего истинного и уязвимого «я» представлено подавлением синей птицы в сердце Буковски, которая так отчаянно хочет освободиться.

Моя любимая строфа — последняя, и она гласит: «Потом я вернул его, / но он немного поет / там, я не совсем дал ему / умереть / и мы спим вместе вот так / с нашими / секретный договор / и это достаточно хорошо, чтобы / заставить человека / плакать, но я не / плачу, не так ли / ты? » Ирония этой строфы так красиво изображает борьбу мужчины с общественными стандартами мужественности — она настолько честна и не пытается закончиться на ноте позитивности, а на ноте реальности.

Это то, что мне больше всего нравится в Буковски и его произведениях — он пишет честно, признает то, что часто оказывается незамеченным, и раскрывает суровые истины действительности.

[адрес электронной почты защищен]

@ ParkerDunn10

Ошибка страницы не найдена, Audible.com

Эвви Дрейк: в старте
Роман
По: Линда Холмс
Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
Продолжительность: 9 часов 6 минут
Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо и, что еще хуже, он не может понять почему.

3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
По Каролина Девушка на 10-12-19

Буковски, Чарльз: 9780062417404: Amazon.com: Книги

Всегда страстные, часто забавные, иногда бессвязные отрывки из выдающегося американского писателя 20 века.- Kirkus Reviews

«Поочередно письма поэта смешные, хвастливые, самоуничижительные и злые на весь мир, но они всегда занимательны. ВЕРДИКТ: Поклонники Буковски будут приветствовать эту новую коллекцию, приуроченную к празднованию его 95-летия ». — Библиотечный журнал

«Письма — это дикая поездка, в равной степени наполненная эгоизмом, алкоголизмом, мизантропией, эрудицией и гениальностью, как выражается Буковски, человека,« тронутого милостью слова ».”- Publishers Weekly

Рассказы, стихи и романы Чарльза Буковки оставили неизгладимый след в нашей культуре. В этом сборнике ранее не публиковавшихся материалов — писем издателям, редакторам, друзьям и соавторам — Буковски делится своими взглядами на искусство творчества.

On Writing показывает художника, который грубо откровенен в отношении тяжелой работы, а также хитрый и бескомпромиссный в отношении нелепостей жизни и искусства. Он освещает непоколебимую и сложную человечность настоящей американской легенды и контркультурной иконы — «лауреата американской дурной жизни» (, время ), которая стоически описывала угнетенное и развращенное общество.Он раскрывает художника, основанного на интуиции, чья работа перекликается с его центральным идеалом: «Не пытайся».

Пронзительный, пронзительный и часто веселый, On Writing наполнен не только запоминающимися строками, но и фирменной жесткостью Буковски, пронизанной моментами грации, пафоса и близости.

Об авторе

Чарльз Буковски — один из самых известных современных авторов поэзии и прозы и, как многие утверждают, самый влиятельный поэт, которому подражают.Он родился в 1920 году в Андернахе, Германия, в семье американского солдата, отца и матери-немки, и перевезен в Соединенные Штаты в возрасте двух лет. Он вырос в Лос-Анджелесе и прожил там более пятидесяти лет. Он умер в Сан-Педро, штат Калифорния, 9 марта 1994 года в возрасте семидесяти трех лет, вскоре после завершения своего последнего романа Pulp .

Абель Дебритто , бывший стипендиат программы Фулбрайта, а ныне научный сотрудник Марии Кюри, работает в области цифровых гуманитарных наук. Он является автором Чарльза Буковски, Короля подполья и редактором сборников Буковски О написании , О кошках и О любви .